[Франтишек]

Расстроилась, написала недохрень про своих, отпустило. Пошла смотреть This is хорошо и стало совсем хорошо.

Её волосы всё так же пахнут мятой и дымом. Густые, тяжелые, тёмные.
Смесь горького и молочного шоколада, разбросанная по подушке.
Среди них выбивается только одна прядь - белая полоса под левым ухом.
Цвета холодного искристого снега с горных вершин.

В память о..

В память о..

Она всё ещё не может спать на спине. Любое прикосновение отзывается болью, поэтому каждую ночь я просыпаюсь от тихого и протяжного стона сквозь стиснутые зубы - очередная попытка не увенчалась успехом. Я глажу её по плечу - осторожно, едва касаясь, только пальцами.
- Шшшш, моя дорогая. Всё хорошо.
Когда она снова засыпает - на боку, раскидав волосы по подушке, скомкав и обняв одеяло так, что оно еле накрывает ноги - я встаю и перебираюсь в кресло напротив. Стараюсь подвинуть его как можно тише и как можно ближе к её половине кровати.
Она всегда спит спиной ко мне.
И я знаю, что так проявляется её доверие.
Сидя в кресле, я снова не сплю до самого утра. Я смотрю, как под закрытыми веками мечутся её зрачки, как хмурятся брови, как она снова и снова пытается перевернуться, шипит от злости и боли сквозь сон.
Тогда я опускаюсь на пол ряом с кроватью, беру её за руку, целую пальцы, убираю волосы с лица и говорю, что всё - будет - хорошо.
Это помогает, и она снова засыпает - на этот раз обняв подушку и устроившись на животе. Я расправляю одеяло и накрываю её по пояс - так, чтобы ткань не касалась кожи на лопатках и немного ниже.

Так - каждую ночь.
Они обещали, что всё пройдет через несколько дней.
Прошло уже шесть дней.

Я научился не шевелиться во время сна, чтобы случайно не причинить боль неосторожным и неосознанным движением. Я привык спать по полночи, просыпаясь от каждого её движения или звука.
Днём она делает вид, что всё в порядке, но по утрам ей всё так же трудно поднять руки, чтобы собрать волосы хотя бы в хвост.
Я привык расчёсывать её волосы по утрам, а она, пряча глаза, научила меня заплетать косы.
Я выучил наизусть все заклинания, подвластные мне и способные утихомирить пламенные языки боли под векам.

Мне не страшно смотреть на её шрамы - она же справилась с моими. Справилась, вопреки убеждениям лекарей и даже вопреки моему неверию в исцеление. И я справлюсь.
Каждый вечер она, закусив губу и закрыв глаза, подставляет свою спину под мои пальцы в ожидании новой порции боли и следующего за ней успокоения. Я учусь промывать раны, не касаясь их, унимать боль, ещё не причинив её, убеждать, что осталось совсем немного.
Потому что я сам верю, что скоро, совсем скоро, через две или три ночи, она сама не заметит, как проснётся на рассвете от солнечного блика, бьющего по глазам, отмахнётся от него, положит руки за голову и будет смотреть на расцвеченный солнечными лучами потолок, с победной улыбкой ожидая моего пробуждения рядом.

@темы: unnamed.k-dom